Д Димитрюк - За горизонт. [СИ]
Цена упала вдвое.
Вольф покосился на ласты.
Цена упала еще вдвое.
На ста пятидесяти экю Грек уперся, подобно своим предкам при Фермопилах, и тевтон дрогнул.
— Русский, как тебе снаряжение?
— Снаряжение? Герр Вольф, ох вы юморист, даже круче Петросяна. Не знаете кто это? Это клоун вроде Бени Хила, только еще тупее. Нырять в этом хламе я буду только после того, как вы добавите пять сотен к сумме моей страховки. У меня семья большая. Н–да и прожорливая, — самая прожорливая часть семьи тяжко застонала и попыталась забиться еще глубже в тень под стенкой контейнера.
Скрипнула греческая челюсть и цена упала еще на двадцать экю.
Вольф кивнул, и списал часть долга Грека. Оказывается, барыга должен Вольфу нескромную по местным меркам сумму.
Ну, да это их дела.
— И это, — оскалился Вольф. — Если будут интересоваться, что я покупал, скажи портативную газорезку. Гут?
— Ты у меня не первый раз и не последний, — у Грека явно профессиональный иммунитет на подобные гримасы.
— Вольф, слышал русскую пословицу про долго запрягать, но быстро ехать?
— Это ты к чему? — немец закончил звенеть в утробе «Ящерки» воздушными баллонами и высунулся наружу.
— Строго к тому, что надувной лодки и двух мотков веревки может оказаться несколько маловато для задуманного. Мне, конечно, дико приятен твой жест с водолазным снаряжением, но хотелось бы еще поиметь свою доляну с солнечных батарей и прочего поднятого из воды хабара.
— Что еще нужно? — вот не пойму, чего больше ему жалко денег или времени?
— Компрессор для заправки баллонов, прочная сетка, пять камер от грузовых колес, бензопила и канистра с бензином, полсотни скоб, и ……….. впрочем, время, как понял, жмет, так что достань хотя бы это. А я кое–что по мелочи из своих запасов прихвачу. Так сказать, войду материальными активами в наше общее дело.
Дорога Порто–Франко — Хребет Кхам.
Конец сухого сезона
Без кондиционера на местных маршрутах весьма тоскливо. В кабине не продохнуть, несмотря на открытые окна, насквозь пропитанная потом одежда противно липнет к телу. Пот заливает глаза, мокрая тряпка платка лишь размазывает по лицу соленую влагу. Лицо жжет от залетающих в открытое окно мелких песчинок, наждаком трущих кожу. Нос забит пылью до стояния — почти не дышит. Постоянно хочется пить, но взятый в дорогу запас воды нагрелся и не утоляет жажды. Да что там не утоляет жажды, сама мысль пить теплую, горячую даже воду вызывает спазмы желудка.
Такая вот романтика приключений. Скорей бы уж она кончилась.
Хочу прямо в одежде запрыгнуть в прохладные воды Рейна и не вылезать часок.
Уже семь часов «Татра» пылит в сотне метров за броневиком немца. Пора бы уже и Рейну показаться.
Окаймленная зеленью полоска реки выпрыгнула из–за горизонта совершенно неожиданно. Дорога перевалила через практически лишенный растительности, каменистый холм, увенчанный деревянной наблюдательной вышкой. И вот он, красавец Рейн.
Не шибко–то он красавец, если объективно, мутные воды неспешно текут между поросшими камышом берегами. От реки тянет гнилыми водорослями и тиной, сквозь басовитое урчание дизеля «Татры» прорезается клекот многочисленных пернатых обитателей побережья.
Вот только ожидаемой речной свежести нет и в помине. Н–дэ, я, признаться, надеялся, что микроклимат тут помягче. Что–то купаться сразу расхотелось.
Дорога упирается в поселение с названием Viemar, если верить прострелянному до состояния решета дорожному указателю.
Указатель не жертва боестолкновений. У местных традиция, в дорогу наудачу нужно прострелить дорожный указатель начала и конца маршрута. В Порто–Франко подобного не было, но там за немотивированную стрельбу можно отгрести массу неприятностей, в том числе летальных.
Сам поселок — окруженные полями десятка два домов и втрое большее количество строек разной степени завершённости. Повсюду что–то копают, долбят, режут, пилят, но без спешки. По–немецки обстоятельно, вгрызаясь в каменистый берег Рейна.
Все домики, как близнецы, стены из красного кирпича, острые, покрытые красной черепицей крыши. Ветряков вот только не видно, зато в наличии невысокая водонапорная башня. Централизованное водоснабжение, стало быть. Хм, у них тут и деревянные опоры линии электропередач стоят. Кучеряво живут.
Все это обильно перемешано шатрами, палатками, автомобильными трейлерами, просто наспех сколоченными навесами и прочим временным жильем.
В конце посёлка обнаружилась вполне сносная пристань с десятком плавсредств всех типов и размеров. От переделанного под промысловые нужды прогулочного катамаранчика, до тридцатиметровой самоходной баржи, на откинутую носовую аппарель которой бодро закатывается броневик Вольфа.
Интересно, нас на другой берег переправят или вверх по Рейну прокатят?
Лично мне по душе второй вариант. Осмотреться с воды, это совсем не то же самое, что из кабины–духовки плетущегося в облаке пыли грузовика.
Зубодробительно заскрежетала поднимаемая аппарель.
Каюсь, грешным делом, даже начал высматривать, а не заходит ли со стороны солнца пепелац из «Кин–Дза–Дза». Шорты цвета хаки, как ни крути, на желтые и уж тем более на малиновые штаны никак не тянут. Да и с цаком в носу у меня не сложилось.
На низкой ноте заныл насос, в бортах (именно что в бортах, а не за бортом) забулькала перекачиваемая вода. Баржа осела кормой. Ага, это из носовых балластных танков в кормовые балластную воду перекачали.
Замкнутое пространство ржавых бортов, вой насосов, бульканье воды, чумазый, лохматый матрос в драной кожаной безрукавке, накинутой на голое тело, и главное — вращающейся над мостиком радар, доводят сюрреализм в стиле Данелия практически до абсолюта.
Пойти что ли, перед капитаном пару раз «Ку» сделать. Н–дэ….
Скрежет и вой смолкли внезапно, как отрубило. Только мелкая речная волна плещется о борта грузно покачивающейся на волнах баржи, да муркает на холостом ходу ходовой двигатель.
Выбросив в небо сноп дыма, набрал обороты ходовой двигатель — пошли, стало быть.
Оставив чумазого матроса возиться с креплениями под колеса деревянных клиньев–башмаков, залезаю в кузов «Татры», а с него перепрыгиваю на узкий проход вдоль борта баржи. На гордое название — палуба, узкая лента–решетка из алюминия, никак не тянет. Хоть поручень есть — за борт не навернёшься. Мостки и поручень явно уже местная импровизация.
И что мы имеем при виде с палубы?
Довольно вместительное железное корыто без труда вмещает броневик и «Татру». Даже метра четыре свободного места еще осталось. В ширину «корыто» чуть шире железнодорожного вагона. Над кормой возвышается два яруса надстройки. Судя по блюдцам–иллюминаторам первый ярус каюта. Второй ярус — мостик.
